или

Такое преобразование мы станем называть также Операцией, реже Операционной последовательностью, еще реже - Операционной цепочкой. Кроме того, для этой тройки есть еще четверка имен, которые имеют немалый смысл, с которыми нам предстоит провести время: Конвертор, Кондуктор, Индуктор, Детектор.

Фактически, эта формула отражает простой и понятный факт, что для изменения чего-либо необходимо это что-либо преобразовать. Так, воздействуя на зерна кофемолкой я получаю молотый кофе, готовый к тому, чтобы провзаимодействовав с туркой и водой стать уже готовым кофе, который в свою очередь будет взаимодействовать с желудком. Надеюсь, вы понимаете куда я клоню. Если в этом мире и есть что-то изначально готовое к употреблению, то оно так же появилось в результате какого-то процесса. При этом, выделяя в процессе существования начальные условия и конечные требования, мы тем самым отрезаем задачей малоинтересные процессы формирования начальных условий и такие же малоинтересные пути дальнейшего движения продукта после его получения и реализации нашей потребности. Так у нас возникает задачная мембрана, за пределами которой остаются многие интересные аспекты нашего существования, принятые нами несущественными.

Исторические (на уровне личного бытового историзма) корни торчат неприкрыто: наша система восприятия устроена таким образом, что мы видим Мир как нечто пустое, заполненое предметами. При этом предметы эти (в своем подавляющем большинстве) ведут себя как нечто принципиально целое - при воздействии на них они совершают «пространственные» перемещения, при этом их форма и свойства почти не меняются. Это факт, факт достойный того, чтобы на его основе создать парадигму - Мир как Пустое пространство, заполненное Объектами. При этом в Ньютоно-Декартовом мире не нашлось место Процессам, ах нет, сорри, оказывается, что существует Закон, действующий над этими Объектами, этот Закон и есть Операция. Что мы получаем? Мы получаем комплемент.

И это деление оказывается простым только тогда, когда мы имеем дело с задачами, близкими к идеальным. Если бы пытались найти период колебания маятника, то могли бы вполне сложить такую картину: маятник объект, земля объект, действие закона всемирного тяготения - операция. Более того, такое представление дает неплохую интерпретацию того, что такое движение - это действие какой-либо операции на какой-либо объект.

Как возникает достаточность? Простите за каламбур, но как необходимое условие существования решения. Если в процессе решения мы много раз возвращаемся от задачи к качеству (это мы зовем рекурсивностью), то остановка этого процесса и есть обретение Достаточности. Достаточность играет такую важную роль в нашем мире (как физическом, так и социальном), что мы просто не обращаем внимание на это, однако любая договоренность, будь то торговля или установка соединения между модемами - всё это способность достичь достаточности в задаче.

Достаточность возникает и в решении задач управления. Помните мультфильм «Золотая антилопа» и кодовую фразу «Довольно!», которая является сигналом превращения золота в глину. Любой условный (импликативный) переход осуществляемый по формуле «если А, то Б» - это один из способов применения Достаточности в логике. Закрепление условных рефлексов, реализующих важнейшие адаптивные функции биологических организмов. Знание и понимание основано на достаточности. Ряд примеров можно длить и длить.

И если метод - это умение, то прежде всего - это умение достигать достаточности. (Помните формулу Лао Цзы - «Умеренность во всем».)

Мы уже говорили, что любая целенаправленная деятельность возможна только тогда, когда Мир одинако реагирует на одинаковые воздействия. В этом суть метода. (Есть шутка про заваривание чайника физиком и математиком, когда математик выливает наполовину наполненный чайник, чтобы свести задачу к тривиальной.) Мир в наше время таков, что в одинаковых условиях, при одинаковой последовательности одинаковых воздействий мы можем гарантировать получение одинакового результата. Другое дело, что эта «одинаковость» условий не может быть достижима в реальных условиях, но достаточность нас выручит и в этом случае.

И в этом заложена особая роль метода. Смотрите сами, с одной стороны метод - это последовательность действий (феноменальная природа метода), с другой стороны - это некоторая конструкция (текстовая природа метода). В этом комплементе возникает достататочность. Обладая феноменальной природой, метод позволит тиражировать удачно найденное решение. Обладая текстовой природой, метод может быть распространен среди тех, кто будет его применять.

Если этой науки будет достаточно для того, чтобы заниматься дистанционным обучением охотников, тогда можно будет говорить об образовательных технологиях.

Это очень важно, и, не всегда очевидно, именно применение технологий сформировало такие сущности как науки, мироПредставления, парадигмы и пр. Когда мы будем говорить о «чистой науке», лишенной всякого технологического смысла, этот смысл так или иначе будет, он будет основан на двух глубинных и базовых вещах - личном опыте (системе человеческого восприятия) и коллективном опыте (коммуникационной направленности метода).

И так, знание возникает как странный, но вполне полезный результат технологической деятельности. Здесь мы снова можем строить наши комплементы и говорить о том, что тот или иной метод существует только в рамках той или иной системы мироПредставления и наоборот. (Змея укусила себя за хвост, страус засунул голову себе в зад.)

Но при прикосновении к знанию возникает странность - самое знание есть некоторый объект, к которому применимы использования различных техник. И наши зеркала дают свои первые отражения:

Феноменологическое знание как инициация феноменов и фиксация связей выделенных элементов (генерация понятийного пространства);

Функциональное знание как нахождение устойчивых схем существования понятий и их отношений (генерация функционального пространства);

Категориальное знание как формирование абстракций - сущностей, «не привязанных» к конкретному феномену (генерация парадигм);

Методологическое знание - «разработка системы разработки систем»;

Это лесница в небо. Самое интересно начинается на четвертом этапе, ибо когда мы сформулировали схему «теория теорий», в этом месте разрушается самое понятие «теория», почему это именно так и почему это происходит нам еще предстоит узнать.

Но пока, нам это знать рано и мы пользуемся довольно стройной (не надо быть сильно придирчивым) схемой: сначала учимся выделять в бульоне мира элементы, затем изучаем их свойства, потом абстрагируемся от конкретных предметов и, в заключении, помещаем это все в новый, созданный нами бульон. Фактически, мы занимаемся том, что умножаем мир на два, ибо (а это мы уже успели выяснить) после того, как мы проделали наш путь, разобраться в этих двух бульонах (в котором из них находится сущность) уже невозможно.

Но мы занимаемся еще и методологией, поэтому нам недостаточно определить последовательности формления понятийного пространства. Мы должны ответить на вопрос «почему?». (В вопросах, кстати, тоже заложена структура, «Что?» - это вопрос феноменологический; «Почему?» - методологический; «Как?» - технологический.)

На первом этапе, это совершенно очевидно, феноменология возникает как закономерный результат обозначения феноменов именами. Общая координация деятельности, реализующая себя в социальной организации требует общего понятийного пространства для всех членов сообщества. И это понятийное пространство возникает как простая функция, где множество феноменов имеет соответствие множеству имен. И скоро в мире не останется ничего, чего нельзя было бы назвать.

Второй этап (трудностей нет и здесь) является результатом накопления «устойчивого поведения» мира, о котором мы уже говорили. В дальнейшем это станут именовать индуктивным выводом, а пока это способ закрепления знания (уже знания) о взаимодействии с миром. При этом можно отчетливо осознавать, что даже в самых первых формулах есть следы «объективности», т.е. того, что инвариантно субъектам использования формул.

Генезис категориального описания мира уже содержится в инициации феномена: давая феномену имя мы уже занимаемся абстрагированием. Ибо одно имя (в этом контексте следует говорить о классе) может включать в себя различные экземпляры феноменов. Но самый процесс категоризации несет в себе много полезных тонкостей, которые мы еще станем рассматривать. Пока же остановимся на том, что два любых феномена можно сравнить и найти то, что их объединяет и то, что их отличает друг от друга. Это базовая формула системного анализа, именно она дает возможность делать понятийное пространство очень подвижным, фрактальным и полезным.

А вот появление методологии как теории создания теорий говорит прежде всего о том, что имеет место кризис, который, кроме кризиса текущей парадигмы и наступления эпохи постмодернизма означает еще многие глубокие вещи, которые, конечно же, мы станем разбирать позднее.

И все-таки, почему существование метода вообще возможно. Почему в мире существуют устойчивые конструкции, повторяющиеся отклики, какие-то инварианты, одним словом - целостность. Есть два варианта ответа. Первый предполагает наличие какого-то умысла, Плана, волевого устремления, даже, если под этим умыслом полагать безобидные, объективные и нейтральные законы природы. Второй вариант предполагает некоторое эволюционное становление мира, когда его элементы, которые не смогли «договориться» между собой были обречены на «вымирание». Надо ли говорить, что я предпочитаю вторую точку зрения. И так, договаривание.

Эволюцию принято рассматривать как некоторое дерево, по ветвям которого перемещается «поверхность» текущего времени. При этом какие-то ветви становятся тупиковыми (происходит вымирование вида), какие-то имеют свое продолжение.